Воспоминания о былом

Она не вздрогнула, когда оконное стекло вдруг лопнуло и осыпалось мелким крошевом на подоконник и ковер. Черная тень легла на книгу, которую она держала в руках, но она дочитала страницу, неспешно вложила между страницами тонкую закладку, сплетенную из серебряной проволоки — и лишь потом повернулась к окну.
- Десятый этаж, - спокойно заметила она. - Забавно. Что тебе нужно?
- Твоя кровь. Твоя плоть. Твоя душа. Твои сны. Твоя жизнь, - монотонно перечислил незваный гость. - Больше, чем ты готова отдать мне по собственной воле. Деньги меня не интересуют, так что тебе не откупиться… - он исчез — чтобы в мгновение ока очутиться рядом с креслом. Он взял девушку за подбородок и заставил поднять голову. Она не сопротивлялась, и в его глазах мелькнула тень непонимания. - Тебе не страшно?
- Страшно? - она с деланным любопытством покосилась на его белую кисть. - Холодный какой… - она поднесла свою руку к губам и спокойно, почти небрежно, откусила кончик указательного пальца, а потом сплюнула комочек плоти на ковер. Он застыл, а она протянула руку вперед и провела пальцем по его скуле, оставляя на ней кровоточащий след. - Здравствуй, сородич. Доброй ночи и ветра в сердце. Сколько раз ты умирал, что разучился различать себе подобных?
- Сбился на третьей тысяче, - признался тот, опуская руку.
- Молодой… Ничего, скоро станет легче. Не теряй счет, начни заново, мой тебе совет… Да не стесняйся, - предложила она, глядя, что он смотрит на струйку крови, текущую с ее укоротившегося пальца — правда, та становилась все тоньше, грозя перейти в частые капли. - Жаждешь — пей. Голоден — ешь… - она улыбнулась, и ее губы впервые обнажили белую полоску зубов. Нечеловечески белых зубов. - Алчешь — возьми!
Она запрокинула голову и провела когтями по шее, и фонтаны алой крови брызнули вверх, орошая все вокруг — и он приник к этой белой шее, украшенной багрянцем ярче кораллового, жадно глотая, захлебываясь, отчаянно торопясь, пока раны не закрылись, не решаясь разодрать плоть, чтобы замедлить исцеление… Пока не решаясь.
- Теплая… - ошеломленно пробормотал он. - У тебя теплая кровь…
- Я много умирала, - пояснила она. - Так много, что стала больше, чем просто мертвой. Тебя ждет то же самое, мальчик, но не скоро. Ох, как не скоро. Иди ко мне, мальчик, не чувствующий, что моя кровь — горячее расплавленной стали... Иди сюда, одряхлевшее дитя, не осознающее своей молодости… Ты потерял слишком много, мальчик. Ты забыл, что такое ветер, сквозящий в твоем сердце.
Они срывали друг с друга одежду. Сдирали полосами кожу, хлеща друг друга сочащимися кровью плетьми. Она переплела свои тонкие пальцы с его ребрами и стиснула так, что они захрустели, а он зачарованно смотрел, как смыкаются и размыкаются в такт ее стонам обнажившиеся голосовые связки. И когда они дошли до исступления, она сжала его сердце в руке и вырвала из клетки, в которой оно билось. Билось ровно и мерно, так и не ускорив свой неспешный ритм. И он сделал то же с ее сердцем, застывшим в поразившей его неподвижности. И распахнулось окно, и взлетели вверх две багровые тени, каждая с дырой в груди, и каждую насквозь пронзил лунный свет и ночной ветер. Они летели, все выше и выше, сжимая в руках сердца друг друга. Сердца, которые вдруг неистово забились в их руках, как раненые птицы. Все яростнее. Все сильнее.